Как геологи встретили профессиональный праздник 

Звонок на мобильный. Завтра на буровую. Молодой геолог из БелНИПИнефть Андрей Кравченко привык быстро собираться и отправляться в путь. Следующие две недели он проведет, изучая шлам и керн, составляя планшеты и выдавая рекомендации.

Накануне Дня геолога, который отмечается в первое воскресенье апреля, наши корреспонденты провели день на буровой. 

Утро начинает в 06.40. Андрей берет большую спортивную сумку и складывает все самое необходимое: спецодежду для работы и «домашнюю» для отдыха, папку с документами, пенал в котором есть лупа, складной нож, ручки, не забывает про флешку и блокнот. Скоротать свободное время помогут книги, сканворды, немного музыки и фильмов.

В 08.33 машина подъехала ко входу в БелНИПИнефть, Андрей садится в «Газель», наушники в уши, можно немного вздремнуть.

В 10.29 прибыли на место. Сразу идет к мастеру на инструктаж по технике безопасности. Попутно узнает последние новости с буровой.

В 12:03 обед. Направляемся в вагончик-столовую, разделенный на обеденную зону и кухню. Как правило, завтрак выбираешь еще вечером, а на обед и ужин повар предлагает блюда из меню. За фасолевым супом и макаронами с куриной поджаркой обсуждаем планы на день.

«Сейчас в столовой чувствуешь комфорт – телевизор, посуда симпатичная. Раньше ели из алюминиевой, совсем не те ощущения, – вспоминает заведующий сектором геологического сопровождения строительства скважин БелНИПИнефть Дмитрий Оконишников. – А в вагоне-доме производства «Речицкой судоверфи» летом было жарко, а зимой холодно. Теперь везде кондиционеры».

В 13:08 Андрей попадает на газокаротажную станцию:

– Какое время подъема шлама на поверхность?

– 115 минут.

– Ого, много. Ну, давайте с 4335-го метра тогда посмотрим.

Завершив официальную часть, Андрей подходит к своему рабочему месту. На столе лежит журнал со сдачей техники, там написано вчерашнее число, «оборудование исправно», подпись. После проверки расписывается и убирает журнал в стол. Настало время геологических записей. Из них узнает предыдущий номер керна и идет его изучать.

Газокаротажник приносит шлам с необходимой глубины, промывает его, чтобы избавиться от бурового раствора. Андрей приступает к работе: одну часть кладет в сушильный шкаф, вторую – в чашку Петри под микроскоп:

– Под микроскопом определяется, какая перед нами порода, соотношение различных минералов в общей массе. А еще можно проверить отдельные осколки породы на твердость и реакцию с раствором кислоты.

Высушенную породу Андрей измельчает в ступке до порошка. Часть его засыпают в колбу кальциметра, чтобы после реакции с 8% раствором соляной кислоты определить содержание карбонатных пород. Вторую часть – на фильтровальную бумагу для люминесцентно-битуминологического анализа (ЛБА).

«По кальциметрии уточняется название породы, – рассказывает Андрей, отмеряя на весах 500 мг порошка. – А в ультрафиолете люминоскопа видно свечение, по которому мы судим о содержании углеводородов и их составе».

Немного сухого шлама Андрей высыпает в пакетик с запиской, где уже указал площадь, глубину, горизонт и свое имя.

За четверть века изменились скорости проходки. Раньше скважина бурилась от полугода до года, сейчас – 2–3 месяца. Можно было легко отличить каменные соли (быстрое бурение), карбонаты (заметно медленнее), глины (низкая скорость). Современные долота обеспечивают скорость бурения по 3–5 минут за метр вне зависимости от отложений.

На часах 14.11. Спустя девять метров проходка останавливается, идут на подъем. Андрей переписывает последние данные и идет к мастеру, выясняется, что подъем займет часов семь.
В 21.00 по рации сообщают, что подняли компоновку. Перчатки, ведро теплой воды, деревянные ящики, разделенные на метровые ячейки. Андрей приступает к работе. «Керн извлекают из керноприемной трубы, его необходимо отмыть от раствора и уложить в ящик в правильной ориентации. Первоначально керн укладывается снизу вверх, – разогнувшись, чтобы размять спину, объясняет Андрей. И сразу же снова сгибается над ящиком. – Чем больше подняли керна, чем больше его диаметр, тем физически это труднее. Бывает, мышцы бедер болят на следующий день».

Информация о керне и признаках углеводородов «улетает» в группу «Геологи» в Viber, которую читают основные специалисты по геологоразведке БелНИПИнефть.

В 21:56 возвращаемся на станцию. Керн лучше отнести в удобное для описания место и переложить по всем правилам: «Начало ящика должно быть с верхней части интервала. Если куски керна не вмещаются в ячейку, то при помощи молотка его разбивают в нужном месте. Часть помещают в одну ячейку, вторую – уже в следующую. К сожалению, не всегда ломается в нужном месте, и тогда приходится поработать молотком».

Самое интересное – описание керна. Порода, цвет, структура, текстура, признаки нефтегазоносности. «Рассматриваю куски керна. Выделяю интервалы с разными структурно-текстурными особенностями. Описываю, затем делаю фото типичных кусков керна и общий вид каждого ящика сверху». И снова Андрей берется за молоток, с каждого метра нужны сколы на анализ: по ним делается кальциметрия и ЛБА.

Приемка, укладка и описание керна – задача на скорость, ведь все ждут. Физический труд окончен, теперь – за компьютер. По результатам всех исследований нужно оперативно создать планшет с описанием, результатами анализов и фотографиями керна и разослать всем заинтересованным службам «Белоруснефти».

«Всего лишь 20 лет назад описание приходилось диктовать по рации, – рассказывает геолог с 35-летним стажем Игорь Пахольчук. – А потом еще заполнять карточки описания керна». Форму отчетности делали на кальке с помощью линейки, туши и перьевой ручки. Затем «синьковали»: в тубус ставили специальную бумагу, готовый отчет и рюмку с аммиаком. После пропитки парами бумагу сушили под солнцем между двух стекол, держа их руками. Готовые копии разукрашивали. «Каротажки» размножали на светостоле.

«Информация о том, какие горные породы мы сейчас проходим, помогают понять, в какой части стратиграфического разреза находимся, – объясняет Андрей. – Часто наша работа заключается в том, чтобы найти определенный горизонт или перебурить вышележащий, не заходя в нижележащий».

В полночь сводка сдана диспетчеру СУБРа. Можно готовиться ко сну. Выходя из вагона-сауны, Андрей наконец-то расслабился: «Все успел, значит, спать буду крепко и спокойно». Расстилает кровать, на глаза натягивает маску для сна, на экране телефона светятся цифры будильника – 4.00.

В журналах советского периода геолог изображался мужественным мужчиной с обветренным лицом и киркой в руке, а с выездами в поле ассоциировались романтика жизни под открытым небом, посиделки с гитарой у костра и настоящая дружба. Спросите сейчас у своих знакомых, как они представляют геолога – ответ будет таким же. Совершенствование оборудования, технологий и методов исследования не изменило главное: настоящий геолог остается сильным, быстрым, решительным и верным – друзьям, близким и своему делу.